Be Happy! Now!!!
Слово meltdown, прибереженное в английском словаре на случай самых крайних неприятностей, сегодня как нельзя лучше описывает ситуацию, сложившуюся на финансовых и экономических рынках мира. Нет нужды живописать ужасы крушений паевых фондов и страдания банков, чьи логотипы еще недавно конкурировали по популярности с брэндами модных шмоток: Citigroup, Bank of America, Lehman Brothers — звездные имена, годами пребывавшие на устах даже самых молодых рекрутов общества тотального потребления. Гораздо интереснее окинуть взглядом экономические горизонты в поисках тех, кто плывет против течения, — компаний, которым удалось устоять под натиском беспощадного экономического meltdown.
Представьте себе, такие счастливчики в природе есть, причем их достаточно, чтобы говорить не только о гипотетическом, но и о вполне реальном противостоянии всеобщей экономической катастрофе. Сегодня мы познакомимся едва ли не с самым главным бенефициаром мирового кризиса, причем не периферийным, а самым, что называется, центровым.
Знакомьтесь — банк HSBC. Признайтесь теперь, положа руку на сердце: много слышали о таком? Конечно, если вы профессионал финансового рынка, то имя Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации (именно так расшифровывается HSBC) звучит для вас весьма внушительно. Однако остальным нашим соотечественникам, далеким от финансов, это название говорит мало. А если уж быть до конца искренним — не говорит вообще ничего.
читать дальшеЭто тем более удивительно, что HSBC — не просто еще один банк, не просто очередная британская корпорация, но еще и самый большой банк в мире, самая крупная в мире компания и самый дорогостоящий брэнд на финансовом рынке! 10 тысяч офисов в 86 странах мира, 210 тысяч акционеров, 330 тысяч сотрудников, 128 миллионов клиентов (!). Каково? Сегодня, когда практически все крупнейшие мировые банки уверенно впадают в кому, балансируют на грани банкротства и понуро бредут к властям с протянутой рукой, HSBC демонстрирует 2,35 триллиона долларов активов, 88 миллиардов дохода, 9,3 миллиарда долларов прибыли и, по словам генерального директора Майка Гейгана, еще и тенденцию к устойчивому росту.
Характерно, что поднялся HSBC отнюдь не на кризисе. Еще до кризиса на его фоне Citigroup смотрелся карликом: чистая доходность Citigroup (отчет за 2007 год, обнародованный в апреле 2008-го) — 3,62 млрд долларов, тогда как HSBC заработал 19,13 млрд. Теперь же сравнение проводить и вовсе бессмысленно. Убытки Citigroup в четвертом квартале 2008-го финансового года составили 8 млрд долларов, тогда как HSBC получил за тот же период 10 млрд прибыли.
Но даже при таком раскладе Citigroup знают все, а HSBC — лишь посвященные. Главная причина подобной застенчивости британского банка кроется в его генеалогии. А также географической ориентации бизнеса. Львиная доля операций осуществляется в странах Третьего мира — от Южной Америки до Юго-Восточной Азии (на эти регионы приходится более трех четвертей прибыли HSBC). Вопреки тому, что банк — британский, все его операционные центры находятся за пределами Туманного Альбиона и даже Европы.
Центр обработки данных, центр по обслуживанию клиентов, центр по разработке программного обеспечения (software engeneering) и прочее хозяйство HSBC разместил в индийских Хайдерабаде и Пуне, в китайском Гуаньчжоу и бразильском Куритибе. Остальные подразделения, ведающие клиентским обслуживанием (т. н. group service centers), квартируют в различных городах Индии, Китая, Малайзии, Шри-Ланки и на Филиппинах.
Логика, на которую делает ставку HSBC, очевидна. Перенося операционные центры в страны Третьего мира, банк радикально снижает свои расходы, что позволяет ему предоставлять финансовые услуги высшего качества по предельно конкурентным ценам. Доходит до смешного. Планируя экспансию на французском рынке розничных банковских услуг, HSBC готовит к открытию операционный центр… во Вьетнаме! Почему там? Да потому, что вьетнамцы отлично говорят по-французски (как-никак, бывшая колония) и при этом не требуют зарплат французского уровня. Вот он, шотландский деловой дух в действии!
Платой за столь расчетливую экономическую политику служит стойкая неприязнь, с которой к HSBC относятся на родине. Журналисты банк не любят. Будто чувствуют его инородность, а главное, загадочную непонятность. Потому-то при каждом удобном случае о нем и пишут всякие гадости. В течение всего 2006 года, пока HSBC находился на пике финансового успеха, общественность Англии смаковала историю Питера Льюиса, пожаловавшегося в британский трибунал по трудоустройству на HSBC за то, что банк якобы выгнал его с работы за гомосексуализм. Суд не обнаружил связи между увольнением и нездоровыми привычками истца, но все-таки констатировал sexual harassment, сексуальное притеснение, которому Льюиса якобы подвергали на рабочем месте.
С наступлением финансового кризиса обвинения в адрес HSBC приняли форму подозрительных намеков. Каким это образом банку удается оставаться на плаву, когда все прочие ускоренно идут ко дну (в первую очередь, конечно, имелся в виду королевский банк Шотландии)? По всему видать, дело не чисто! Стоило HSBC заявить о сокращении доходности, как общественность сразу же заговорила о грядущем крахе, сокращении ликвидности и страшных потерях, которые не сегодня-завтра HSBC придется придать огласке. Стоит ли удивляться, что за такое отношение к себе HSBC платит в меру сил и возможностей: не создает рабочих мест на родине, разворачивая весь бизнес в странах Третьего мира?
А впрочем, не такая уж Британия и родина для HSBC. Да и само название банка — хорошее тому подтверждение. Полагаю, краткий экскурс в историю загадочного банка не только поможет разобраться в его "национальности", но и прояснит многие моменты в своеобразии деловой этики и принципов, которые HSBC неизменно исповедует вот уже 144 года.
Нетрудно догадаться по названию, что Гонконгско-Шанхайская банковская корпорация появилась на свет вдали от Туманного Альбиона. Однако же при самом прямом и непосредственном участии Империи, над которой никогда не заходит солнце. Шотландский суперинтендант компании The Peninsular and Oriental Steam Navigation Company Томас Сазерленд основал HSBC в Гонконге в 1865 году. Легенда гласит, что Сазерленду, который никогда в жизни не имел даже своего банковского счета, однажды на глаза попалась статья двадцатилетней давности об особенностях шотландского подхода к бизнесу: thrift, hard-work and a canny eye for business and investment. 31-летнему Сазерленду показалось rather simple создать банк именно на таких принципах. Чем он, собственно, и занялся.
Роль Сазерленда в HSBC, по вполне понятным причинам, свелась к деятельности координатора. И случилось так, что деятельность эта оказалась тем бесценным звеном, которого давно не хватало для создания первого местного банка.
Всеми делами в Гонконге в период опиумных войн и непосредственно после их окончания заправляли так называемые "хонги" — торговые дома, стоявшие у истоков наркотического процветания Британской империи. Таковых было три — Jardine, Dent’s и Russell. По странному стечению обстоятельств, хонги находились под мощнейшим шотландским влиянием, что объяснялось не только происхождением их учредителей, но и всесилием Великой Материнской Ложи Шотландии (масонской). Шотландцем был и наместник главного морского перевозчика эпохи P&O Томас Сазерленд. Именно через Сазерленда проходили основные потоки товарооборота: оружие и амуниция с матушки-родины, чай, шелк и фарфор — в обратную сторону.
Фасадный этот товарооборот на деле являлся лишь прикрытием, потому что львиная доля всей деловой активности приходилась на опиум. Читатели "Бизнес-журнала" со стажем наверняка помнят о "Великой китайской торговой схеме", выпестованной в недрах Ост-индской компании: мак выращивали бенгальские крестьяне и сдавали коллекторам. Затем опиум перерабатывали в Индии и продавали частным предпринимателям, обладавшим специальным патентом. Предприниматели доставляли товар к китайскому побережью и складировали в плавучих пакгаузах, а затем тайно реализовывали китайским контрабандистам в обмен на серебро, которое частично использовалось для легальных закупок шелка, чая и фарфора. Кстати, Томас Сазерленд по совместительству являлся еще и соучредителем крупнейшего дока в Гонконге — Hong Kong and Whampoa Dock Company, на котором все это добро как раз и складировалось.
Слово "частично" применительно к серебру я употребил не случайно. Деньги не только шли на закупку товаров, но и просто аккумулировались. В колоссальных объемах. При этом хранились они в домашних "кубышках", поскольку никаких банков, которым можно было бы довериться, в округе не наблюдалось. Желание создать местный банк было огромным, однако внутренние противоречия и подозрительность, разделявшие троицу "хонгов" и предпринимателей из других весей (в первую очередь — американцев, немцев и голландцев), не позволяли добиться желаемого результата. Каждому казалось, что любая исходящая от конкурента инициатива закончится тем, что будущий банк станет обслуживать в первую очередь его собственные интересы.
Потому-то Томас Сазерленд и стал гениальным связующим звеном. Ведь он в силу своей должности стоял как бы в стороне и даже слегка над местными наркоторговцами: компания P&O обслуживала всех желающих без дискриминации, а значит, по сути своей уже выступала координатором. Складские помещения, корабли, фрахт, доставка груза "на большую землю" и обратно — сами понимаете. Кроме того, Томас был исключительно порядочным человеком, пользовался всеобщим доверием и безупречной репутацией. Поэтому ему не составило труда примирить враждующие кланы и создать первый местный банк, в совет учредителей которого вошли представители всех крупнейших торговых домов Гонконга и Шанхая.
HBSC явился на свет более чем вовремя: Томас Сазерленд в прямом смысле на несколько дней опередил Нила Портера, эмиссара могучего бомбейского Bank Of China, вскоре прибывшего в Гонконг для учреждения местного филиала. Сазерленд грамотно апеллировал к смекалке гонконгских аборигенов: неужели вы хотите, чтобы вашими деньгами распоряжались какие-то дельцы из Индии? К тому же есть альтернатива — местный банк, созданный местными предпринимателями в интересах местного же бизнеса. Таковым и стал HSBC, поныне сохранивший провозглашенный тогда принцип "The World’s Local Bank". Эта надпись до сих пор украшает логотип компании.
Надеюсь, что экскурс в историю многое прояснил в корпоративной этике HSBC. Учрежденный вдали от метрополии банк хотя и сохранял самые тесные связи с центром, с первых же дней апеллировал исключительно к интересам своих местных учредителей. Причем делал это, свято соблюдая пресловутые "шотландские принципы": осторожность, бережливость, осмотрительность, а также приоритет безопасности акционеров и учредителей над прибылью. Удивляться не приходится: задача выживания в опиумном бизнесе гораздо важнее лишней пригоршни долларов!
Если все же сохранились среди наших читателей скептики по отношению к теории "корпоративной генетики", определяющей судьбу компании, попробую еще раз склонить их на свою сторону с помощью весьма выразительной иллюстрации. Давайте посмотрим, как HSBC сумел уберечься от нынешней финансовой и экономической катастрофы, которая обожгла почти все мировые банки.
Обстоятельство это тем более поразительно, что HSBC в 2002 году купил Household International, крупнейшего в Америке торговца "мусорными кредитами" — нашими старыми знакомыми sub-prime loans. Мало того что Household был по уши загружен абсолютным неликвидом в виде долговой ипотеки клиентов, которым ранее было отказано в кредите в остальных банках, так он еще и снискал чудовищную репутацию кредитора-хищника! На Household International были поданы тысячи исков с обвинениями в predatory lending самого разнообразного характера. Эта одиозная компания была столь изобретательна в облапошивании и охмурении доверчивых обывателей, что я не удержался и подготовил для читателей отдельную статью из чисто дидактических побуждений. Надеюсь, опыт борьбы американской общественности с Household International убережет соотечественников от обмана при общении с нашими доморощенными адептами "нетрадиционных методов банковского кредитования".
Критики и злопыхатели обвиняли HSBC: банк приобретает одиозный Household, чтобы адаптировать тактику охмурения клиентов в собственных филиалах, открытых в странах Третьего мира, прежде всего в Индии, Бразилии и Индонезии. Все это, разумеется, глупости завистников. HSBC купил американский Household International потому, что безупречное китайско-шотландское чутье подсказывало серьезные барыши. А дальше произошло вот что.
После приобретения Household International HSBC стал крупнейшим в мире держателем кредитов sub-prime. Первым делом HSBC добился прекращения судебных разбирательств, уплатив всем обиженным и недовольным отступные в размере 484 млн долларов. Следующий шаг: активы Household International были очищены от всех хитроумных форм кредитования (типа ставок с амортизацией). Осталась только традиционная ипотека с фиксированной ставкой кредита. Затем банк по мере сил и возможностей полностью избавился от "нью-йоркской ереси", то есть производных ценных бумаг, выписанных на ипотечные sub-prime, — всех этих MBS, CDO и CDS, которые в 2008 году переломили хребет Citigroup, Bank of America, Wachovia и Lehman Brothers. А скажите на милость: откуда HSBC знал о грядущем ужасе деривативного meltdown в 2006 году? То есть получается, что HSBC знал. А нью-йоркские банкиры — не знали. Или знали, но не испугались, а шотландский нюх подсказал Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации необходимость сворачивать удочки?
Как бы то ни было, HSBC сумел вывести операции своего нового подразделения Household International на новые рубежи прибыльности таким образом, что еще до наступления первой волны массовых неплатежей по кредитам sub-prime удалось и покрыть судебные издержки, и заработать немножко на будущее.
Сегодня HSBC выглядит несопоставимо выигрышнее на фоне остальных банков. И в первую очередь потому, что над ним не висит Дамоклов меч срочности — неотъемлемой части любых деривативов.
"Плохие кредиты" на балансе HSBC не экспирируют, как экспирируют Collateralized Debt Obligations, выписанные на эти самые "плохие кредиты" и повисшие теперь на балансе Citigroup со товарищи! С самого начала HSBC сторонился всей этой нью-йоркской ереси с производными ценными бумагами, выписанными на ипотечный сабпрайм. Ереси, на которой поскользнулись Citigroup, Wachovia, Bank of America и все остальные нью-йоркские банкиры. А поскольку у HSBC нет деривативов, то нет и авральной спешки. Ведь только деривативы обладают срочностью, в отличие от самих кредитов, на которые эти деривативы были выписаны. Кредиты могут и подождать. Так что у HSBC нет нужды разорять своих горемычных клиентов и выставлять их дома на продажу по бросовым ценам.
В ситуации, когда банк не испытывает кризиса наличных денег и его — главное! — не поджимает время, можно просто подождать, переждать кризис, после чего либо восстановить поток кредитных платежей от должников, которые снова обрели платежеспособность, либо продать заложенные дома, но уже по нормальным рыночным ценам. Аналогичная логика лежит и в основании идеи "плохого банка", которую сегодня американские власти пытаются (весьма, надо сказать, своеобразно!) адаптировать из "шведской модели".
Сняв сливки на пике доходности в 2006 году, HSBC начал планомерно сворачивать весь бизнес sub-prime кредитования. На сегодня закрыто уже 1 400 филиалов Household International, на подходе еще 900. Оставшиеся на балансе "плохие кредиты" обошлись HSBC в 20 млрд долларов. При наихудшем раскладе придется потерять еще столько же. А теперь давайте вспомним, что HSBC даже в условиях кризиса сохраняет доходность, объявив на днях о годовой прибыли в 9,3 млрд долларов. Потому максимум, что грозит HSBC в случае, если придется объявить дефолт по всем американским "плохим кредитам" на балансе, так это лишиться дивидендов в ближайшие год-полтора.
На десерт — самое интересное. Накануне объявления в начале марта 2009-го результатов финансового года HSBC намекнула на возможность дополнительной эмиссии собственных долговых обязательств на сумму в 17 млрд долларов. Что тут началось! Британская и американская пресса дружно и радостно принялась потирать ладони: ну, наконец-то! Накрылся наш непотопляемый банк! Вот и его достал кризис! Выбросил, красавец, белый флаг! И он пошел с протянутой рукой. Чай, не лучше остальных!
Что тут скажешь? Sancta simpicitas! Достаточно беглого взгляда на годовую отчетность HSBC, чтобы удостовериться: лишние деньги для латания дыр и спасения самого себя банку не требуются. HSBC был и остался непотопляемым линкором в полном шоколаде. Для чего тогда допэмиссия? Так ведь очевидно же: деньги нужны HSBC для продолжения начавшейся еще несколько лет назад тотальной экспансии и поглощений привлекательнейших финансовых учреждений, которые разоряются на кризисе и выставляются на продажу в геометрической прогрессии! HSBC скупает все это добро в бешеном темпе и с колоссальным размахом. Вот и не хватает свободной наличности. На эти-то поглощения и пойдут 17 миллиардов, полученные по облигациям, которые инвесторы всего мира сочтут за честь скупить на корню в первый же день.
Не знаю, как вам, но мне доставляет удовольствие наблюдать за компанией, которая принадлежит к скромной и неприметной когорте, сумевшей не только уберечься от кризиса, но и извлечь из него колоссальную выгоду. Это обстоятельство лишний раз демонстрирует если уж не рукотворность, то, по крайней мере, избирательность этого самого кризиса, который официальные власти изо всех сил пытаются представить в виде системной катастрофы, а не тонкого расчета умных людей и примкнувшего к ним "шотландского духа"!
(с)
Представьте себе, такие счастливчики в природе есть, причем их достаточно, чтобы говорить не только о гипотетическом, но и о вполне реальном противостоянии всеобщей экономической катастрофе. Сегодня мы познакомимся едва ли не с самым главным бенефициаром мирового кризиса, причем не периферийным, а самым, что называется, центровым.
Знакомьтесь — банк HSBC. Признайтесь теперь, положа руку на сердце: много слышали о таком? Конечно, если вы профессионал финансового рынка, то имя Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации (именно так расшифровывается HSBC) звучит для вас весьма внушительно. Однако остальным нашим соотечественникам, далеким от финансов, это название говорит мало. А если уж быть до конца искренним — не говорит вообще ничего.
читать дальшеЭто тем более удивительно, что HSBC — не просто еще один банк, не просто очередная британская корпорация, но еще и самый большой банк в мире, самая крупная в мире компания и самый дорогостоящий брэнд на финансовом рынке! 10 тысяч офисов в 86 странах мира, 210 тысяч акционеров, 330 тысяч сотрудников, 128 миллионов клиентов (!). Каково? Сегодня, когда практически все крупнейшие мировые банки уверенно впадают в кому, балансируют на грани банкротства и понуро бредут к властям с протянутой рукой, HSBC демонстрирует 2,35 триллиона долларов активов, 88 миллиардов дохода, 9,3 миллиарда долларов прибыли и, по словам генерального директора Майка Гейгана, еще и тенденцию к устойчивому росту.
Характерно, что поднялся HSBC отнюдь не на кризисе. Еще до кризиса на его фоне Citigroup смотрелся карликом: чистая доходность Citigroup (отчет за 2007 год, обнародованный в апреле 2008-го) — 3,62 млрд долларов, тогда как HSBC заработал 19,13 млрд. Теперь же сравнение проводить и вовсе бессмысленно. Убытки Citigroup в четвертом квартале 2008-го финансового года составили 8 млрд долларов, тогда как HSBC получил за тот же период 10 млрд прибыли.
Но даже при таком раскладе Citigroup знают все, а HSBC — лишь посвященные. Главная причина подобной застенчивости британского банка кроется в его генеалогии. А также географической ориентации бизнеса. Львиная доля операций осуществляется в странах Третьего мира — от Южной Америки до Юго-Восточной Азии (на эти регионы приходится более трех четвертей прибыли HSBC). Вопреки тому, что банк — британский, все его операционные центры находятся за пределами Туманного Альбиона и даже Европы.
Центр обработки данных, центр по обслуживанию клиентов, центр по разработке программного обеспечения (software engeneering) и прочее хозяйство HSBC разместил в индийских Хайдерабаде и Пуне, в китайском Гуаньчжоу и бразильском Куритибе. Остальные подразделения, ведающие клиентским обслуживанием (т. н. group service centers), квартируют в различных городах Индии, Китая, Малайзии, Шри-Ланки и на Филиппинах.
Логика, на которую делает ставку HSBC, очевидна. Перенося операционные центры в страны Третьего мира, банк радикально снижает свои расходы, что позволяет ему предоставлять финансовые услуги высшего качества по предельно конкурентным ценам. Доходит до смешного. Планируя экспансию на французском рынке розничных банковских услуг, HSBC готовит к открытию операционный центр… во Вьетнаме! Почему там? Да потому, что вьетнамцы отлично говорят по-французски (как-никак, бывшая колония) и при этом не требуют зарплат французского уровня. Вот он, шотландский деловой дух в действии!
Платой за столь расчетливую экономическую политику служит стойкая неприязнь, с которой к HSBC относятся на родине. Журналисты банк не любят. Будто чувствуют его инородность, а главное, загадочную непонятность. Потому-то при каждом удобном случае о нем и пишут всякие гадости. В течение всего 2006 года, пока HSBC находился на пике финансового успеха, общественность Англии смаковала историю Питера Льюиса, пожаловавшегося в британский трибунал по трудоустройству на HSBC за то, что банк якобы выгнал его с работы за гомосексуализм. Суд не обнаружил связи между увольнением и нездоровыми привычками истца, но все-таки констатировал sexual harassment, сексуальное притеснение, которому Льюиса якобы подвергали на рабочем месте.
С наступлением финансового кризиса обвинения в адрес HSBC приняли форму подозрительных намеков. Каким это образом банку удается оставаться на плаву, когда все прочие ускоренно идут ко дну (в первую очередь, конечно, имелся в виду королевский банк Шотландии)? По всему видать, дело не чисто! Стоило HSBC заявить о сокращении доходности, как общественность сразу же заговорила о грядущем крахе, сокращении ликвидности и страшных потерях, которые не сегодня-завтра HSBC придется придать огласке. Стоит ли удивляться, что за такое отношение к себе HSBC платит в меру сил и возможностей: не создает рабочих мест на родине, разворачивая весь бизнес в странах Третьего мира?
А впрочем, не такая уж Британия и родина для HSBC. Да и само название банка — хорошее тому подтверждение. Полагаю, краткий экскурс в историю загадочного банка не только поможет разобраться в его "национальности", но и прояснит многие моменты в своеобразии деловой этики и принципов, которые HSBC неизменно исповедует вот уже 144 года.
Нетрудно догадаться по названию, что Гонконгско-Шанхайская банковская корпорация появилась на свет вдали от Туманного Альбиона. Однако же при самом прямом и непосредственном участии Империи, над которой никогда не заходит солнце. Шотландский суперинтендант компании The Peninsular and Oriental Steam Navigation Company Томас Сазерленд основал HSBC в Гонконге в 1865 году. Легенда гласит, что Сазерленду, который никогда в жизни не имел даже своего банковского счета, однажды на глаза попалась статья двадцатилетней давности об особенностях шотландского подхода к бизнесу: thrift, hard-work and a canny eye for business and investment. 31-летнему Сазерленду показалось rather simple создать банк именно на таких принципах. Чем он, собственно, и занялся.
Роль Сазерленда в HSBC, по вполне понятным причинам, свелась к деятельности координатора. И случилось так, что деятельность эта оказалась тем бесценным звеном, которого давно не хватало для создания первого местного банка.
Всеми делами в Гонконге в период опиумных войн и непосредственно после их окончания заправляли так называемые "хонги" — торговые дома, стоявшие у истоков наркотического процветания Британской империи. Таковых было три — Jardine, Dent’s и Russell. По странному стечению обстоятельств, хонги находились под мощнейшим шотландским влиянием, что объяснялось не только происхождением их учредителей, но и всесилием Великой Материнской Ложи Шотландии (масонской). Шотландцем был и наместник главного морского перевозчика эпохи P&O Томас Сазерленд. Именно через Сазерленда проходили основные потоки товарооборота: оружие и амуниция с матушки-родины, чай, шелк и фарфор — в обратную сторону.
Фасадный этот товарооборот на деле являлся лишь прикрытием, потому что львиная доля всей деловой активности приходилась на опиум. Читатели "Бизнес-журнала" со стажем наверняка помнят о "Великой китайской торговой схеме", выпестованной в недрах Ост-индской компании: мак выращивали бенгальские крестьяне и сдавали коллекторам. Затем опиум перерабатывали в Индии и продавали частным предпринимателям, обладавшим специальным патентом. Предприниматели доставляли товар к китайскому побережью и складировали в плавучих пакгаузах, а затем тайно реализовывали китайским контрабандистам в обмен на серебро, которое частично использовалось для легальных закупок шелка, чая и фарфора. Кстати, Томас Сазерленд по совместительству являлся еще и соучредителем крупнейшего дока в Гонконге — Hong Kong and Whampoa Dock Company, на котором все это добро как раз и складировалось.
Слово "частично" применительно к серебру я употребил не случайно. Деньги не только шли на закупку товаров, но и просто аккумулировались. В колоссальных объемах. При этом хранились они в домашних "кубышках", поскольку никаких банков, которым можно было бы довериться, в округе не наблюдалось. Желание создать местный банк было огромным, однако внутренние противоречия и подозрительность, разделявшие троицу "хонгов" и предпринимателей из других весей (в первую очередь — американцев, немцев и голландцев), не позволяли добиться желаемого результата. Каждому казалось, что любая исходящая от конкурента инициатива закончится тем, что будущий банк станет обслуживать в первую очередь его собственные интересы.
Потому-то Томас Сазерленд и стал гениальным связующим звеном. Ведь он в силу своей должности стоял как бы в стороне и даже слегка над местными наркоторговцами: компания P&O обслуживала всех желающих без дискриминации, а значит, по сути своей уже выступала координатором. Складские помещения, корабли, фрахт, доставка груза "на большую землю" и обратно — сами понимаете. Кроме того, Томас был исключительно порядочным человеком, пользовался всеобщим доверием и безупречной репутацией. Поэтому ему не составило труда примирить враждующие кланы и создать первый местный банк, в совет учредителей которого вошли представители всех крупнейших торговых домов Гонконга и Шанхая.
HBSC явился на свет более чем вовремя: Томас Сазерленд в прямом смысле на несколько дней опередил Нила Портера, эмиссара могучего бомбейского Bank Of China, вскоре прибывшего в Гонконг для учреждения местного филиала. Сазерленд грамотно апеллировал к смекалке гонконгских аборигенов: неужели вы хотите, чтобы вашими деньгами распоряжались какие-то дельцы из Индии? К тому же есть альтернатива — местный банк, созданный местными предпринимателями в интересах местного же бизнеса. Таковым и стал HSBC, поныне сохранивший провозглашенный тогда принцип "The World’s Local Bank". Эта надпись до сих пор украшает логотип компании.
Надеюсь, что экскурс в историю многое прояснил в корпоративной этике HSBC. Учрежденный вдали от метрополии банк хотя и сохранял самые тесные связи с центром, с первых же дней апеллировал исключительно к интересам своих местных учредителей. Причем делал это, свято соблюдая пресловутые "шотландские принципы": осторожность, бережливость, осмотрительность, а также приоритет безопасности акционеров и учредителей над прибылью. Удивляться не приходится: задача выживания в опиумном бизнесе гораздо важнее лишней пригоршни долларов!
Если все же сохранились среди наших читателей скептики по отношению к теории "корпоративной генетики", определяющей судьбу компании, попробую еще раз склонить их на свою сторону с помощью весьма выразительной иллюстрации. Давайте посмотрим, как HSBC сумел уберечься от нынешней финансовой и экономической катастрофы, которая обожгла почти все мировые банки.
Обстоятельство это тем более поразительно, что HSBC в 2002 году купил Household International, крупнейшего в Америке торговца "мусорными кредитами" — нашими старыми знакомыми sub-prime loans. Мало того что Household был по уши загружен абсолютным неликвидом в виде долговой ипотеки клиентов, которым ранее было отказано в кредите в остальных банках, так он еще и снискал чудовищную репутацию кредитора-хищника! На Household International были поданы тысячи исков с обвинениями в predatory lending самого разнообразного характера. Эта одиозная компания была столь изобретательна в облапошивании и охмурении доверчивых обывателей, что я не удержался и подготовил для читателей отдельную статью из чисто дидактических побуждений. Надеюсь, опыт борьбы американской общественности с Household International убережет соотечественников от обмана при общении с нашими доморощенными адептами "нетрадиционных методов банковского кредитования".
Критики и злопыхатели обвиняли HSBC: банк приобретает одиозный Household, чтобы адаптировать тактику охмурения клиентов в собственных филиалах, открытых в странах Третьего мира, прежде всего в Индии, Бразилии и Индонезии. Все это, разумеется, глупости завистников. HSBC купил американский Household International потому, что безупречное китайско-шотландское чутье подсказывало серьезные барыши. А дальше произошло вот что.
После приобретения Household International HSBC стал крупнейшим в мире держателем кредитов sub-prime. Первым делом HSBC добился прекращения судебных разбирательств, уплатив всем обиженным и недовольным отступные в размере 484 млн долларов. Следующий шаг: активы Household International были очищены от всех хитроумных форм кредитования (типа ставок с амортизацией). Осталась только традиционная ипотека с фиксированной ставкой кредита. Затем банк по мере сил и возможностей полностью избавился от "нью-йоркской ереси", то есть производных ценных бумаг, выписанных на ипотечные sub-prime, — всех этих MBS, CDO и CDS, которые в 2008 году переломили хребет Citigroup, Bank of America, Wachovia и Lehman Brothers. А скажите на милость: откуда HSBC знал о грядущем ужасе деривативного meltdown в 2006 году? То есть получается, что HSBC знал. А нью-йоркские банкиры — не знали. Или знали, но не испугались, а шотландский нюх подсказал Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации необходимость сворачивать удочки?
Как бы то ни было, HSBC сумел вывести операции своего нового подразделения Household International на новые рубежи прибыльности таким образом, что еще до наступления первой волны массовых неплатежей по кредитам sub-prime удалось и покрыть судебные издержки, и заработать немножко на будущее.
Сегодня HSBC выглядит несопоставимо выигрышнее на фоне остальных банков. И в первую очередь потому, что над ним не висит Дамоклов меч срочности — неотъемлемой части любых деривативов.
"Плохие кредиты" на балансе HSBC не экспирируют, как экспирируют Collateralized Debt Obligations, выписанные на эти самые "плохие кредиты" и повисшие теперь на балансе Citigroup со товарищи! С самого начала HSBC сторонился всей этой нью-йоркской ереси с производными ценными бумагами, выписанными на ипотечный сабпрайм. Ереси, на которой поскользнулись Citigroup, Wachovia, Bank of America и все остальные нью-йоркские банкиры. А поскольку у HSBC нет деривативов, то нет и авральной спешки. Ведь только деривативы обладают срочностью, в отличие от самих кредитов, на которые эти деривативы были выписаны. Кредиты могут и подождать. Так что у HSBC нет нужды разорять своих горемычных клиентов и выставлять их дома на продажу по бросовым ценам.
В ситуации, когда банк не испытывает кризиса наличных денег и его — главное! — не поджимает время, можно просто подождать, переждать кризис, после чего либо восстановить поток кредитных платежей от должников, которые снова обрели платежеспособность, либо продать заложенные дома, но уже по нормальным рыночным ценам. Аналогичная логика лежит и в основании идеи "плохого банка", которую сегодня американские власти пытаются (весьма, надо сказать, своеобразно!) адаптировать из "шведской модели".
Сняв сливки на пике доходности в 2006 году, HSBC начал планомерно сворачивать весь бизнес sub-prime кредитования. На сегодня закрыто уже 1 400 филиалов Household International, на подходе еще 900. Оставшиеся на балансе "плохие кредиты" обошлись HSBC в 20 млрд долларов. При наихудшем раскладе придется потерять еще столько же. А теперь давайте вспомним, что HSBC даже в условиях кризиса сохраняет доходность, объявив на днях о годовой прибыли в 9,3 млрд долларов. Потому максимум, что грозит HSBC в случае, если придется объявить дефолт по всем американским "плохим кредитам" на балансе, так это лишиться дивидендов в ближайшие год-полтора.
На десерт — самое интересное. Накануне объявления в начале марта 2009-го результатов финансового года HSBC намекнула на возможность дополнительной эмиссии собственных долговых обязательств на сумму в 17 млрд долларов. Что тут началось! Британская и американская пресса дружно и радостно принялась потирать ладони: ну, наконец-то! Накрылся наш непотопляемый банк! Вот и его достал кризис! Выбросил, красавец, белый флаг! И он пошел с протянутой рукой. Чай, не лучше остальных!
Что тут скажешь? Sancta simpicitas! Достаточно беглого взгляда на годовую отчетность HSBC, чтобы удостовериться: лишние деньги для латания дыр и спасения самого себя банку не требуются. HSBC был и остался непотопляемым линкором в полном шоколаде. Для чего тогда допэмиссия? Так ведь очевидно же: деньги нужны HSBC для продолжения начавшейся еще несколько лет назад тотальной экспансии и поглощений привлекательнейших финансовых учреждений, которые разоряются на кризисе и выставляются на продажу в геометрической прогрессии! HSBC скупает все это добро в бешеном темпе и с колоссальным размахом. Вот и не хватает свободной наличности. На эти-то поглощения и пойдут 17 миллиардов, полученные по облигациям, которые инвесторы всего мира сочтут за честь скупить на корню в первый же день.
Не знаю, как вам, но мне доставляет удовольствие наблюдать за компанией, которая принадлежит к скромной и неприметной когорте, сумевшей не только уберечься от кризиса, но и извлечь из него колоссальную выгоду. Это обстоятельство лишний раз демонстрирует если уж не рукотворность, то, по крайней мере, избирательность этого самого кризиса, который официальные власти изо всех сил пытаются представить в виде системной катастрофы, а не тонкого расчета умных людей и примкнувшего к ним "шотландского духа"!
(с)